GERALD GIBBON

employee, Department for the Regulation and Control of Magical Creatures; 42 ^y.o.

ФАМИЛИЯ, ИМЯ <МИДЛНЭЙМ>: Gibbon, Gerald <Bram> || Гиббон, Джеральд <Брэм>
ВОЗРАСТ, ДАТА РОЖДЕНИЯ: 42 ^года, 8 мая 1939.
ФАКУЛЬТЕТ' ГОД ВЫПУСКА: Slytherin '57
ИДЕОЛОГИЧЕСКАЯ ПРИНАДЛЕЖНОСТЬ: Пожиратели Смерти
МЕСТО РАБОТЫ, ДОЛЖНОСТЬ: сотрудник департамента по регулированию и контролю магических популяций, подразделение существ.
ЧИСТОТА КРОВИ: чистокровный

ОСОБЫЕ ПРИМЕТЫ И ОТЛИЧИТЕЛЬНЫЕ ЧЕРТЫ: если б все леченые-перелеченые кости светились, он сиял бы как Эйфелева башня. А так - кривой орлиный нос, грустные темные глаза и аккуратно выстриженные усы с бородкой.
Знает русалочий и троллий языки, косо-криво выражается на гоббледуке, а также знает повадки сонма волшебных существ.
РОСТ: 180
ЦВЕТ ВОЛОС: шатен
ЦВЕТ ГЛАЗ: темно-карий
ЗАНИМАЕМАЯ ВНЕШНОСТЬ: Pedro Pascal

ХАРАКТЕР: Спросить откровенно, что он за человек, и Джеральд скажет: «Да я просто кусок говна». Вряд ли это окажется правдой. Нужно лишь попытаться понять мотивы его странного поведения: истины, которые ему были известны с детства, вступили в конфронтацию с трагичными известиями и событиями, что выпали на его жизнь, а со всем сторон напирала магическая война. Если воззвать к справедливости, то она смолчит: Джеральд никому не причинил зла, чтобы так его жизнь покарала. Скорее, волчок случайно указал на него и обязал какое-то время отстрадать. Ведь большую часть жизни он сосуществовал со всеми в ладу и взаимотерпении и позитивно относился к большинству людей, не придирался к их статусу крови. Так же, как и пресловутое большинство, он считал, что если мироздание кого-то одарило магической силой, ею надо пользоваться - глупо не брать то, что дают задаром. Он воспитывал свою дочь с теми же постулатами, и когда нелепая случайность отняла у него и девочку, и жену, Джеральд просто слетел с катушек. Вся его стройная схема жизни сместилась на другой лист, он запутался.
Он не просто перестал общаться с магглами, но и перечеркнул всевозможные контакты с магглорожденными волшебниками. Стал крайне настороженно общаться с малознакомыми людьми, потому как вопрос о чистоте крови вдруг всплыл на поверхность и стал решающим в манере поведения. Оттого прежде можно было заметить, как Джеральд игнорирует одних и тут же за милую душу треплется с другими, демонстративно и нарочито жизнерадостно: в этом проявлялась на первых порах убогая попытка возвести свое несчастье в идеологию, возможность защититься от внешнего мира с детской показушностью. В дальнейшем эта манера вошла в привычку и не носила столь демонстративный характер.
Прежний же «старина Джерри» он лишь со своими чистокровными и некоторыми полукровным товарищами. С ними он и по-былому шутит, и пьянствует, и дурачится. Спустя столько лет все это веселье уже не выглядит горькой попыткой уйти от своей личной трагедии, и таковым не является: боль давно утихла и ассимилировалась.
При всем желании однажды заделаться в одиночки, ни черта у Джеральда не вышло: он с детства был активным и общительным человеком, импульсивным и вспыльчивым, не мог просидеть без общества дольше пары дней, потому даже на работе его чаще всего можно встретить с каким-нибудь напарником.
Он ведет как правило кочевный образ жизни, в своем старом доме бывает лишь несколько раз в году и привык считать себя человеком бездомным. Спать привык в лесу на свежем воздухе или в палатках, потому как большая часть его рабочих поездок случается именно в леса, и гостиничных номеров там сроду не водилось. С такой привычкой совсем не трудно вообразить, что, засыпая в теплой кровати, он чувствует себя немного не в своей тарелке.
Его воспитали с тем, что жить лучше под девизом «глаз за глаз», потому Джеральд всегда был полон уверенности, что за добро должно добром воздать, а за предательство при случае можно отплатить теми же сребрениками. Магглам мстит до сих пор. Не отнимая жизни, но здорово тех калеча.
Джеральда знают как большого любителя животных и волшебных существ, а бывшие сокурсники до сих пор порой зовут его Деревенщиной. Эта преданность животному миру сыграла важную роль в его манере общения: в животными не принято юлить, а потом и с людьми Джеральд ведет себя несколько топорно. Он слишком явно выказывает недоверие или неприязнь. Его неодобрение видно за версту, пусть он и старается иной раз скрыть его. Он же привык хранить верность тем, кто его выручал, считая этих людей кем-то вроде своей стаи.
Как ни странно, он крайне негативно относится к убийствам, что здорово отягощает его пребывание в стане Пожирателей Смерти. За всю свою жизнь он убил лишь тех двоих, кто уничтожили его семью, и до сих пор видит кошмары. К счастью, для него всякий раз находились задания, в которых не нужно было убивать, и это не единожды спасало его побитую шкуру.

КРОВНЫЕ УЗЫ: Брэм и Матильда Гиббон - родители (мертвы);
Кэролл Гиббон (в девичестве Пьюси) - жена (убита);
Виктория Гиббон - дочь (убита);
БИОГРАФИЯ: Маги становились пожирателями по разным причинам. Среди типичных случаев назовут прежде всего воспитание, дурной пример (который нередко является следствием воспитания), удачную рекламную кампанию (иначе - пропаганду). Хоть чистокровных волшебников, в чьих душах нашла отклик идея волшебной зачистки, не так много, но многие из них стекались в эту яму, ведомые невероятными путями. Джеральда на тропу войны привел книжный случай - жажда мщения. Ему, к счастью, не желалось утереть нос своим родителям, не хотелось нарушать правила, не хотелось искать проблем на свою задницу. К несчастью, тавро на левом предплечье ему поставила безысходность. Он так мечтал о возмездии, что в момент, когда нашел эту опасную лазейку, рванул туда, не задумываясь.
Прежде Джеральд Гиббон, чья фамилия роднила его с представителями фауны, был сыном Брэма и Матильды и жил в скромном одноэтажном домишке в Чешире (давно уже Гиббоны не знали аристократической роскоши) и большую часть своего детства провел на улице, потому как спокойно сидеть дома не умел. Знавал целую свору дворовых собак, якшался с фермерами, любил овец и коров, мечтал завести себе коня и только изредка задумывался о том, что сам был волшебником.
Когда его забрали в Хогвартс, Джеральд впал в длительную тоску по дому, которая не отпускала его на протяжении всех семи лет. В замке не было ни родных улиц, ни коров, ни друзей – не обязательно в такой последовательности. Попал он в Слизерин, но со слизеринцами общение сразу не заладилось. Напыщенность была для него недоступной, как и роскошная жизнь. Их жалобы, ему казалось, не имели под собой никакого веского основания, недовольства скорее походили на вымученное следование каким-то особенным правилам – для Джеральда слизеринцы были птицами не его полета, в сравнении с этими богатыми орлами он был страусом, которому полеты и не снились. Зато он мог, фигурально выражаясь, уложить одной лапой.
Между Джеральдом и слизеринцами быстро и навсегда возникло непонимание, он схлопотал вполне справедливую кличку Деревенщина и надрал не одну задницу за это не шибко обидное словцо – просто хотелось вспылить как следует. Казалось бы, как Шляпа умудрилась отправить в этот бомонд? Джеральд был изворотлив, когда было нужно, хитер все в тех же условиях. Это вовсе не означает, что хитрость и изворотливость были бессменными его спутниками - вовсе нет. К примеру, со слизеринцами он совершенно не хитрил, а вот со своими девушками...
Он отнял у Слизерина много очков за время своего обучения, и не умудрился принести, кажется, ни балла. Ему нравились рэйвенкловцы и хаффлпафцы, даже некоторые гриффиндорцы, а все потому, что никто не вдолбил ему в голову, что люди не равны.
Первая девчонка у него случилась, когда Джеральд на четвертом курсе завалил экзамен по Гербологии и грустно зажал пятикурсницу рэйвенкловку возле туалета для девочек. Ей было по пути, а Джеральду было все равно. Они давно переглядывались, по его мнению, вполне логично было бы закончить все у стенки.
Через полгода пятикурсницу рэйвенкловку сменила хаффлпафка, а ее кто-нибудь еще. Это занимало Джеральда больше, чем учеба. Оценки его были посредственными: факультет, на котором он учился, отбивал всякое желание стараться. Ему нравился уход за магическими существами, на этом поприще Деревенщина добился больших успехов, нередко оставался после занятия побеседовать с преподавателем.
Подростком он был совершеннейшим профаном в Трансфигурации и Зельях. Собственноручно сваренное зелье удачи привело его на больничную койку на пару недель с синими очень болезненными фурункулами по всему телу. На Трансфигурации он однажды превратил парту в полудеревянного осьминога, который пустил на пол несмываемое чернильное пятно и очень скоро перестал шевелить щупальцами. Им воняло в кабинете еще с пару недель: запахом тухлых морепродуктов и можжевельником. Это был не единственный случай, когда парта под ним оживала. Джеральд регулярно пускал мебель в галоп, баллы Слизерина сокращались стремительно, обстановка в гостиной накалялась.
В квиддиче Джеральд был загонщиком. Его стиль игры отличался агрессией, от его биты был сломан не один нос. Самому, конечно, доставалось не меньше – три перелома ноги случились только на пятом курсе, нос его пережил столько трансформаций, что навсегда утратил прежнюю прямоту и аккуратность и больше стал походить на орлиный клюв. Совсем не дурно для страуса Деревенщины.
Череда переломов преследовала его и после школы. Джеральд устроился на работу в Министерство Магии, в Отдел контроля и регулированя популяции Магических Существ, и стал мотаться по стране как известный веник. Неоднократно огребал от гиппогрифа, сигал от мантикоры с прытью несущейся на нерест форели, просыпался в помете пикси, был покусан гриндилоу, схлопотал за неудачную шутку пару сломанных ребер от русалки… Он привык думать, что на нем камня на камне не осталось – все было с десяток раз выращено, скреплено, приклеено, заляпано. Ему заказана дорога на пляж, где принято щеголять голым торсом, потому что таким торсом совестно щеголять, зато вовсе не зазорно запугивать.
Такая нелегкая работенка, от которой всегда Джеральд получал удовольствие, требовала постоянно лечения, по возможности рядом: Джеральд не мог себе позволить часто залеживаться в Мунго. Ему повезло, он нашел бывшую сотрудницу волшебной больницы, которая работала в его же отделе Министерства. Джеральд довольно быстро утащил ее к себе женой. В качестве приданного она приволокла свой родной котел и гору ингредиентов. Собираясь дома после работы, они занимались всем на свете. От варки зелий до спальни в прямом и обратном порядке. В пустом чеширском доме, неподалеку от которого обрастали мхом могилы старших Гиббонов, вдруг стало уютно и живо. Семейную чету часто отправляли по работе вместе, и Гиббоны прослыли отчаянными путешественниками, потому как им довелось побывать даже в Австралии – и все по работе.
Ему исполнилось 25, Кэролл родила дочку неделей позже. Путешествия прекратились, в доме запахло топленым молоком, и распустились новенькие клумбы. К десятилетию дочки они нажили кое-какое добро и спокойно жили в своем несчастном Чешире. В октябре Джеральда отправили в Шотландию. Неделю он разбирался с бунтующими шотландскими кентаврами, и впервые вернулся в холодный и пустой дом. Он заглядывал во все комнаты, и по пыли, которая осела на мебель, догадался, что здесь не было никого несколько дней: за Кэролл не водилось привычки хоть на день оставлять дом без вечерней уборки. Дурное предчувствие накрыло его слишком поздно, но Джеральд безошибочно понял, что случилась беда. Побежал к почтовому ящику. Достал несколько писем, и все об одном. Он рванул в морг.
Кэролл получила девять ударов ножом в живот. Большая и быстрая потеря крови, черепно-мозговая травма обеспечили ей смерть задолго до того, как прибежал констебль. Чудовищная рана обезображивала мертвенно бледный висок маленькой Виктории.
Парни из подвального притона, зажавшие мать и дочь в переулке, были задержаны. За неделю до суда скончались оба.
Цветы в клумбах чеширского дома завяли, по утра больше не одергивались занавески, а Джеральда в тех краях видели редко. Он больше ни с кем не разговаривал и даже на своих бывших приятелей-магглов смотрел в неприкрытой ненавистью, ведь все ему однажды стало ясно: кому какое место принадлежит. Змея выпустила свой хвост из зубов и выползла на свет из разинутых челюстей черепа на левом предплечье.
Джеральд умрет 30 июня 1997 г. от Непростительного заклинания, выпущенного Торфином Роулом.

СОСТАВ ВОЛШЕБНОЙ ПАЛОЧКИ: Рог единорога, ольха, 12 дюймов.
БОГГАРТ, ПАТРОНУС: Боггарт: убитые жена и дочь
ДОМАШНЕЕ ЖИВОТНОЕ: Ящерица ишака по прозвищу Жмыра. Живет в коробке в кабинете ММ. Иногда путешествует с Джеральдом в кармане или на его плече.

ОБРАТНАЯ СВЯЗЬ: если надо, администрация знает, как найти меня даже на Луне)